Во мраке глубокой ночи, когда подул легкий ветерок, благоухающий первым дыханием зари, поднялся "Идущий впереди", и был он подобен эху никем еще не слышанного голоса. Покинув свою келью, он вышел на крышу дома и долго взирал - на город, спящий в тишине ночи, а потом вдруг вскинул голову, как будто вокруг него собрались пробужденные духи объятых сном горожан, и воскликнул:
"О мои братья и соседи, каждый день проходящие мимо двери моего дома! Я хотел бы предстать обнаженным вашим спящим сердцам, ибо в часы бодрствования вы еще более равнодушны, чем во время крепкого сна, и ваши уши заполнены шумом дня.
Я любил вас беспредельной любовью.
Любил каждого, как любил всех.
И любил всех, как любил каждого.
Весною мое сердце пело в ваших садах.
Летом оно охраняло ваши гумна.
Любил каждого, как любил всех.
И любил всех, как любил каждого.
Весною мое сердце пело в ваших садах.
Летом оно охраняло ваши гумна.
Да, я любил вас всех - могущественных и нищих, здоровых и больных проказой, и мне нравилось наблюдать за тем, как вы ищите ваши пути во мраке жизни подобно тому, как лучу солнца - танцевать на вершинах гор.
Я любил тебя, о сильный, хотя следы твоих железных подков все еще видны на моем теле.
И любил тебя, о слабый, хотя ты и иссушил мою веру и исчерпал терпение.
И любил тебя, богатый, хотя твой мед отдавал горечью на моих устах, и любил тебя, бедный, хотя и не мог помочь тебе, ибо были пусты мои карманы.
И любил тебя, поэт, влюбленный в традиции, хотя ты и играл на кифаре, украденной у соседа, касаясь струн слепыми пальцами, я любил тебя бескорыстно и нежно; и любил тебя, трудолюбивый жрец науки, собирающий обрывки савана на нивах жизни.
И любил тебя, священник, хотя ты и жил в молчании прошлого, размышляя о судьбе будущего.
И любил тебя, верующий, поклонник богини, сотворенной из призраков твоих желаний.
И любил тебя, женщина, мучимая жаждой перед чашей, наполненной до краев, ибо мне известна твоя тайна.
И любил тебя, женщина, бодрствующая в ночи, ибо ты внушала мне сострадание.
И любил, тебя, болтун, рассуждающий сам с собою: "В жизни так много вещей, о которых еще ничего не сказано".
И любил тебя, бессловесный, шепчущий про себя: "Лучше слушать речь, объясняющую скрытое, в молчании".
И любил вас, судья и критик, но вы говорили, видя меня распятым: "Как прелестны его кровоточащие веки и как изящны узоры, нарисованные кровью на белоснежной коже!"
И любил тебя, о слабый, хотя ты и иссушил мою веру и исчерпал терпение.
И любил тебя, богатый, хотя твой мед отдавал горечью на моих устах, и любил тебя, бедный, хотя и не мог помочь тебе, ибо были пусты мои карманы.
И любил тебя, поэт, влюбленный в традиции, хотя ты и играл на кифаре, украденной у соседа, касаясь струн слепыми пальцами, я любил тебя бескорыстно и нежно; и любил тебя, трудолюбивый жрец науки, собирающий обрывки савана на нивах жизни.
И любил тебя, священник, хотя ты и жил в молчании прошлого, размышляя о судьбе будущего.
И любил тебя, верующий, поклонник богини, сотворенной из призраков твоих желаний.
И любил тебя, женщина, мучимая жаждой перед чашей, наполненной до краев, ибо мне известна твоя тайна.
И любил тебя, женщина, бодрствующая в ночи, ибо ты внушала мне сострадание.
И любил, тебя, болтун, рассуждающий сам с собою: "В жизни так много вещей, о которых еще ничего не сказано".
И любил тебя, бессловесный, шепчущий про себя: "Лучше слушать речь, объясняющую скрытое, в молчании".
И любил вас, судья и критик, но вы говорили, видя меня распятым: "Как прелестны его кровоточащие веки и как изящны узоры, нарисованные кровью на белоснежной коже!"
Да, я любил вас всех, молодых и старых.
Любил тех, кто подобен дрожащей тростинке, как и тех, кто подобен могучему, несгибаемому дубу.
Да, только сердце мое, переполненное любовью, отвратило от себя ваши сердца.
Ибо вы можете пить вино любви лишь из маленьких бокалов, а не из полноводной реки.
Вы слышите слова, что любовь нашептывает вам в уши. Но становитесь глухими, когда шепот ее превращается в радостный крик.
Увидев, что я одинаково люблю вас всех, вы сказали с издевкой: "Он чересчур мягкосердечен и его поступки неразумны! Он любит, как голодный нищий, что питается крохами с таким видом, будто обедает за королевским столом. Это - любовь презренного и слабого, ибо сильные любят только сильных".
Увидев, что моя любовь безгранична, вы сказали: "Он слеп, ибо не замечает разницы между красотой и безобразием. Он лишен ощущений и может выпить уксус, приняв его за вино. Это чувство любопытного самозванца, ибо кто из посторонних может любить нас, как отец, мать, братья и сестры?"
Таковы были ваши слова. Указывая на меня пальцами на улицах и площадях города, вы с насмешкой говорили друг другу:
"Да взгляните же на этого карлика, который мнит себя великаном: он не знает различия возраста и времени - в полдень бездумно играет с детьми, а вечером беседует со старцами, притворяясь понимающим и умным".
Я же говорил в душе: "Это не страшно, я буду любить вас сильней, но укрою любовь ненавистью, спрячу нежность за щитом отвращения, надену железное забрало и буду следовать за вами, вооруженный и закованный в латы".
И я наложил тяжелую десницу на ваши раны и ссадины, и как ночная буря, взвыл вам в уши.
И с крыши моего дома во всеуслышание назвал вас фарисеями, лицемерами и обманщиками, мыльными пузырями земли, фальшивыми и пустыми.
И проклял близоруких среди вас, как проклинают слепых летучих мышей.
И уподобил прижавшихся к земле и низких, бездушным кротам.
И назвал словоохотливых и красноречивых из вас змеями с раздвоенным жалом, а молчаливых - каменными истуканами, и сказал о наивном простаке: "Мертвым не страшна смерть".
И я сравнил ищущих знания с богохульствующими отступниками.
И осудил того, кто ищет истину за пределами плоти, как ловца призраков, который закидывает сети в стоячую воду и вылавливает лишь свою глупую тень.
Так я поносил вас устами, но мое кровоточащее сердце называло вас самыми прекрасными, самыми возвышенными именами.
Да, друзья и соседи, любовь моя взывала к вам, бичуя себя плетью.
Искры любви моей танцевали перед вами, исполненные гнева, вызванного отчаянием, ибо она стала жертвой своих страданий.
Я проклинал вас, поднявшись на крышу моего дома.
А любовь моя просила у вас прощения, оставаясь коленопреклоненной и безмолвной.
И проклял близоруких среди вас, как проклинают слепых летучих мышей.
И уподобил прижавшихся к земле и низких, бездушным кротам.
И назвал словоохотливых и красноречивых из вас змеями с раздвоенным жалом, а молчаливых - каменными истуканами, и сказал о наивном простаке: "Мертвым не страшна смерть".
И я сравнил ищущих знания с богохульствующими отступниками.
И осудил того, кто ищет истину за пределами плоти, как ловца призраков, который закидывает сети в стоячую воду и вылавливает лишь свою глупую тень.
Так я поносил вас устами, но мое кровоточащее сердце называло вас самыми прекрасными, самыми возвышенными именами.
Да, друзья и соседи, любовь моя взывала к вам, бичуя себя плетью.
Искры любви моей танцевали перед вами, исполненные гнева, вызванного отчаянием, ибо она стала жертвой своих страданий.
Я проклинал вас, поднявшись на крышу моего дома.
А любовь моя просила у вас прощения, оставаясь коленопреклоненной и безмолвной.
Но что за чудо, о люди!
Моя скрытность открыла вам глаза, моя ненависть пробудила ваши сердца!
И теперь - вы любите меня!
Вы любите лишь мечи, пронзающие ваши сердца, и стрелы, впивающиеся вам в грудь. Вам нравится смотреть на собственные раны и упиваться вином своей крови.
И как мотылек устремляется к пламени навстречу неминуемой гибели, так и вы, каждый день, приходя в мой сад, с ликующими лицами и широко распахнутыми глазами наблюдали, как я разрывал на части полотно вашей жизни, и шепотом говорили друг другу:
"Он видит свет богини и говорит, как древние пророки, обнажая наши души и разбивая замки сердец; как орел знает все повадки лисицы, так и он понимает наши поступки".
Моя скрытность открыла вам глаза, моя ненависть пробудила ваши сердца!
И теперь - вы любите меня!
Вы любите лишь мечи, пронзающие ваши сердца, и стрелы, впивающиеся вам в грудь. Вам нравится смотреть на собственные раны и упиваться вином своей крови.
И как мотылек устремляется к пламени навстречу неминуемой гибели, так и вы, каждый день, приходя в мой сад, с ликующими лицами и широко распахнутыми глазами наблюдали, как я разрывал на части полотно вашей жизни, и шепотом говорили друг другу:
"Он видит свет богини и говорит, как древние пророки, обнажая наши души и разбивая замки сердец; как орел знает все повадки лисицы, так и он понимает наши поступки".
Но нет, я понимаю ваши поступки, как орел понимает повадки своих птенцов, и с радостью в сердце открываю вам мою тайну.
Нуждаясь в близости к вам, я притворяюсь черствым и бесстрастным и прячу свою любовь. .."
И он закрыл руками лицо, и он заплакал, ибо понял, что любовь, презираемая в своей наготе, величественнее любви, празднующей победу в своей скрытности, и устыдился самого себя.
Потом внезапно поднял голову, как будто пробудился от глубокого сна, и воскликнул, простирая руки:
Нуждаясь в близости к вам, я притворяюсь черствым и бесстрастным и прячу свою любовь. .."
И он закрыл руками лицо, и он заплакал, ибо понял, что любовь, презираемая в своей наготе, величественнее любви, празднующей победу в своей скрытности, и устыдился самого себя.
Потом внезапно поднял голову, как будто пробудился от глубокого сна, и воскликнул, простирая руки:
"Скоро кончится ночь, а мы - ее дети - обречены умереть, когда по вершинам холмов зашагает заря, но из нашего пепла вырастет любовь, более сильная, чем та, что скрыта в наших сердцах, и она улыбнется солнцу и обретет бессмертие".